Он решил наградить ее оргазмом, чтобы помочь девушке расслабиться и наслаждаться их спариванием, но она не могла знать, сколько оргазмов он намеревался вытянуть из нее в ближайшие несколько часов.

Джеймс терся о кожу между ног Ханны, отчаянно пытаясь ослабить давление на своем твердом члене. Как будто более сильный контакт с ее горячим лоном мог помочь.

Как только он слегка лизнул, а затем втянул в рот ее сморщенный розовый сосок, она застонала и прижалась к нему. Радость, которую Джеймс испытал, услышав тихие всхлипы Ханны, заставила его улыбнуться, прижавшись к ее груди. Он никогда не устанет от этих сладких звуков.

Как же ему так невероятно повезло?

Посасывая сначала одну вершинку, потом другую, Джеймс слегка приподнял торс и просунул свободную руку между их телами, чтобы положить на ее промежность. В тот момент, когда его пальцы коснулись ее обтянутой джинсами киски, а большой палец — клитора, он открыл рот еще шире и с силой всосал сосок, взяв в рот большую часть девичьей груди.

Ханна выкрикнула его имя, положила свои спутанные руки, рубашку и все остальное на его голову, держась изо всех сил, и позволила своему оргазму пройти через нее. Ее лоно пульсировало под его рукой.

Джинсы стали влажными там, где Джеймс касался ее, пока она плыла на волнах удовольствия.

Мужчина поднял голову, когда она, наконец, немного расслабилась.

— Я никогда не устану смотреть, как ты кончаешь, дорогая.

Лицо Ханны покраснело еще сильнее, когда он заговорил, розовые пятна растеклись по щекам неровными узорами.

— Как ты можешь так поступать со мной? — девушка зажала его уши своими сплетенными руками и притянула к своему рту. — Ты уже дважды заставил меня кончить, и оба раза я была одета. Ты, наверное, думаешь, что я какая-то нимфоманка.

Ханна оставляла быстрые поцелуи на его губах, пока бормотала, смущаясь.

Она будто прочитала его мысли.

— Напротив, любовь моя. Я надеюсь, что ты нимфоманка, ну, только когда дело касается меня. Я намеревался насладиться всеми преимуществами твоей сексуальной тяги. И поверь мне, эта тяга увеличится в десять раз, как только я возьму тебя впервые.

Сказал ли он слишком много? Джеймс не хотел пугать девушку, но было ли это справедливо — спариться с ней, украсть ее невинность, по существу связать ее тело со своим на всю жизнь, не объяснив ей ничего?

Скорее всего, нет.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но, пожалуйста, перестань и сними свою одежду. Я хочу тебя видеть.

Или, может быть, разговор был сильно переоценен.

— Как пожелаешь.

Джеймс встал рядом с кроватью, стянул через голову рубашку, сбрасывая джинсы и белье на пол, радуясь, что они оба сняли обувь, как только вошли в номер.

Ханна воспользовалась моментом, чтобы освободиться от футболки и лифчика, приподнялась на локтях и уставилась на член Джеймса, заставляя его дернуться от желания.

— О… боже, — пробормотала она.

Он еще больше напрягся под ее внимательным взглядом.

Через две секунды Джеймс стянул с Ханны облегающие сексуальные джинсы. У него перехватило дыхание, когда он увидел ее трусики, хотя это не должно было вызвать такой реакции. Парень видел ее в них раньше, но сейчас, когда Ханна со своими светлыми волосами, окружающими ее лицо, и ее бедрами, поднимающимися в воздух, чтобы помочь ему снять их, было почти больше, чем он мог выдержать.

Джеймс отбросил джинсовую ткань в сторону, стянул стринги с ее тела и устроился между раздвинутых ног Ханны, раздвинув их еще шире руками.

Ханна снова ахнула и изо всех сил сжала колени.

— Не надо, я хочу тебя видеть. Боже, ты такая сексуальная. Такая влажная. Я должен попробовать тебя на вкус.

— Джеймс…

Он знал, что все это было для нее в новинку, слишком много ощущений за несколько коротких минут, но он не мог остановиться. Как только его язык провел дорожку по ее складочкам, мужчина застонал от восторга из-за ее вкуса, и Ханна упала на кровать. Ее изысканный вкус, сладкий и соленый одновременно, почти цветочный, заполнил его чувства.

Колени девушки расслабились, и Джеймс сильнее вдавил ее согнутые ноги в матрас, одновременно проводя языком по клитору.

— Ах. Джеймс…

Ее тело напряглось. Неужели так просто? Опять так скоро?

Джеймс пожалел, что не уделил больше внимания разговорам со своими братьями и друзьями, когда они хвастались своими связями. Возможно, тогда он не чувствовал бы себя таким неумелым, когда дело доходило до понимания Ханны.

Конечно, ни один из его родственников или друзей не спаривался с кем-либо, кто не знал, кем и чем они являются или как все это объяснить.

Изящные пальцы зарылись в волосы Джеймса. Он не мог понять, пытается ли девушка оттолкнуть его от своего лона или притянуть ближе к себе. Наверное, она тоже не знала.

— Расслабься, детка. Позволь мне сделать тебе приятно, — он покусывал ее клитор, не дотрагиваясь до него снова после первого щелчка его языка, и Ханна немного успокоилась, но не отпустила его волосы. — Ты восхитительна.

— Боже, Джеймс… сделай что-нибудь…

— Это?

Джеймс втянул ее клитор в рот и не отпускал, пока она извивалась под неожиданным натиском. Он крепко держал ее за бедра.

— О, боже… О, боже.

Так близко. Она извивалась под его языком. Прислонившись плечом к бедру Ханны, Джеймс освободил одну руку и прижал два пальца к сладкому входу девушки. Он на мгновение замер, увидев, как она напряжена. Он тихо застонал у ее клитора, думая о том, что будет первым и единственным, кто войдет в нее.

Крепко прижав свой член к матрасу, чтобы отогнать желание, он прикусил ее плоть зубами.

— Джеймс.

Ханна почти выкрикнула его имя. И это звучало так горячо.

Ее тугие стеночки пульсировали вокруг его пальцев, и его член стал тверже, чем когда-либо, умоляя поменяться местами с его рукой и почувствовать экстаз ее киски. Ему пришлось взять себя в руки, чтобы не кончить на простыни.

Как, черт возьми, ему не выставить себя дураком, когда он возьмет ее? Конечно, он кончит прежде, чем полностью проникнет в нее в первый раз.

Положение Джеймса ничуть не улучшилось, из-за оргазма Ханны ее киска сжимала его пальцы, даже когда он освободил клитор и начал нежно гладить языком по складочкам и кружить вокруг.

Когда хватка Ханны ослабла на его голове, Джеймс притянул свое тело к ее, и положил локти по обе стороны от головы девушки, чтобы смять ее рот в требовательном поцелуе. Он знал, что вынуждает ее попробовать себя на его губах, но надеялся, что она найдет этот опыт возбуждающим.

Ханна застонала, облизывая его губы, словно голодная. Когда она втянула его язык в свой рот, Джеймс остановился, этот жест угрожал столкнуть его за край. Это было отличным признаком того, что его жизнь будет полной с этой женщиной.

— Ты нужна мне, — пробормотал он, когда девушка отпустила его и посмотрела ему в глаза. — Но мне нужно, чтобы ты была уверена.

— Джеймс, ты заставил мое тело кончить дважды за десять минут. Пожалуйста, перестань тянуть время и возьми меня.

Бедра Ханны прижались к торсу парня, его член оказался так близко к ее горячему лону, что головка потерлась о влажные складки.

— Детка, я не беру. Я только даю. Любое полученное удовольствие для себя — это просто глазурь на торте.

— Господи, где тебя научили быть таким поэтичным? — улыбка на лице Ханны, казалось, достигла ее ушей. — Я хочу знать, каково это — быть наполненной твоим… членом. Пожалуйста.

Джеймс усмехнулся ее вульгарности.

— Милая, ты такая тугая. И я не маленький. Будет больно в первый раз.

— Я знаю. Я не совсем…

Она прикусила нижнюю губу.

— Да, это так. И я заранее извиняюсь за боль. Я обещаю, что это продлится всего секунду, а потом… а потом будет самое восхитительное ощущение, которое ты когда-либо испытывала. По крайней мере, я так слышал.

— Слишком много разговоров. Ты мне нужен.

Умоляла Ханна глазами и телом, которое извивалось под ним. Она ничего не могла с собой поделать. Это все он. Слава богу, он не совсем бестолковый. По крайней мере, у его отца было необходимое условие «поговорить» с ним, чтобы Джеймс знал, как проходит процесс и что произойдет с женщиной, по крайней мере, в теории. За последние несколько лет он переспал со многими женщинами, но все еще чувствовал себя недостаточно подготовленным, чтобы претендовать на пару, особенно на ту, у которой не было собственного опыта в этом вопросе. Это просто не то же самое.